[kiakesayare]

1. Имя персонажа
Айя... Айя Аргвида.

2. Возраст
26 лет. Ребёнок.

3. Раса
Эльфийское полутёмное, см. биографию.

4. Гильдия
Стражи Зари

5. Класс
Воин

6. Биография
Родовитая и влиятельная тёмноэльфийская семья д'Аргвида такого подарка судьбы, как Айя, никак не ждала. Каладэнна д'Аргвида, блестящая светская львица, и в кошмарах не видала ничего более дикого, чем крошечная ошибка в приготовлении давно, казалось бы, проверенного от и до зелья, в результате которой её шашни с рослым аристократом из светлых окончились столь прозаично. Итак, в положенный срок Айя явился на свет и истошно разорался, стеклодробильным рёвом возвещая, в какую мерзость разовьётся его характер.
Зачем светским львицам дети, которыми нельзя гордиться? В последние месяцы беременности Каладэнна укрывалась в загородном имении. Всё, что просочилось в общество о её щекотливом положении в виде слухов, любой представитель семейства, от столпов до захудалых провинциальных отпрысков, готов был опровергать не только на словах, но и в ходе дуэли. Таким образом, недоказанное обвинение лишь придало Каладэнне очарование подло оклеветанной жертвы, достойно держащейся перед гнусными наветами. Но речь не о Каладэнне.
Айе досталась внешность, бесповоротно вычёркивающая его из материнского клана: светлая кожа и голубые глаза и в детстве-то делали его белой вороной, а позже к этому добавился высокий рост. Воспитывался бастард всё в том же имении, где был рождён, и лет с шести или семи взрослые, старшая прислуга и приезжавшие погостить родственники не гнушались распоряжаться им на своё усмотрение. Айя понимал, что отличается от своих кузенов и кузин, не смел настаивать на близком общении с матерью и лишь старался как можно лучше исполнять всё, что от него требовалось, будь то уроки учителей, упражнения в воинском искусстве и этикете или же разные поручения родни. Ему казалось, что если он будет послушным и усердным, то однажды его сочтут достойным общения на равных и простят ему цвет кожи и глаз.
Год за годом Айя был беспрекословно предан семье д'Аргвида, хоть в дворянской приставке ему и было отказано в прямой и не самой деликатной форме. Старшие делали для него ровно столько, чтобы ни у одной живой души не возникло повода упрекнуть клан в пренебрежении собственной кровью. Материнство Каладэнны тщательно замалчивалось, столь явного полукровку выдавали за последствия блуда одного из невеликих по весу представителей семейства, однако никогда не называли конкретной персоны, и со временем интерес к длительному необъяснимому отсутствию Каладэнны угас настолько, что Айю решились вместе с двоюродными братьями отослать в столицу, разумеется скорее как приближенного камердинера, чем как наследника знатной фамилии. Именно эта поездка и перевернула жизненную позицию Айи. Девятнадцати лет отроду, сидя в нижнем зале постоялого двора укутанным в плед, но всё равно жестоко озябшим, в то время как братья комфортно отдыхали в верхних комнатах, Айя понял, что никогда, ни при каких условиях не станет среди д'Аргвида своим. Не сказать, что додуматься до такого особенно сладко... Из имения выезжал один эльф, до столицы добрался совершенно другой.
Кто бы смог узнать через неполную неделю после приезда сдержанного и исполнительного, как отлаженный автомат, юношу нечистой крови в кутиле и похабнике, сутками пропадающем в насквозь провонявших притонах в компании полупьяных девок и картёжников? Поначалу двоюродные братья встревожились за репутацию семейства, однако успокоились тем, что Айя придёт в здравый рассудок, как только спустит все деньги, данные в дорогу и на обустройство... Ничего подобного: Айе везло в карты, и хоть пришлось всё же съехать из дорогих апартаментов в халупу попроще, денег на развесёлое житьё хватало. Вместо дворянской приставки, которая была ему заказана, бастард лепил перед своей фамилией грязную маслянистую кляксу, от которой не отмыться ни деньгами, ни достойным поведением всех прочих представителей клана. Неизвестно, что придумали бы в качестве экстренной меры по спасению репутации д'Аргвида, но судьба распорядилась полукровкой иначе.
Здорово поддатый, разгорячённый вошедшей в раж компанией собутыльников на один вечер, Айя поставил подпись на каком-то документе, а с утра проснулся, натурально, в казарме, причём от добротного офицерского ора прямо в острое ухо. Разнообразными мерами физического воздействия не давая возразить, офицер высказал Айе много нелестного, из чего не менее половины, как ни прискорбно, сам Айя вынужден был признать чистейшей правдой: он действительно был никчёмным ублюдком, вонючей тряпкой, размазанным харчком и выглядел как мужеложец (с переводм на цензурный язык). Офицер клятвенно и весьма экспрессивно пообещал, что в Заре из Айи сделают мужчину.
В следующие годы Айя не раз задавался вопросом, почему мужчину из него делают все кому не лень, ночами на сеновале и именно таким способом... С другой стороны, здесь хотя бы никто не притворялся, что Айю считают за подноценного эльфа, а не за досадную помеху под ногами более достойных. Полукровка привык к такому обращению, отчасти даже был благодарен за честность, хоть и убеждался день за днём всё глубже в собственной никчёмности. Он не удивился результатам жеребьёвки, согласно которым должен был отправиться в сгинувший неведомо где Аэшерн: если уж он сам смирился со своим ничтожеством, как может спорить судьба?

7. Характер
Сказать, что Айя замкнут, значит не сказать ничего. Он может быть болтлив, навязчив, пьяно дружелюбен, но агрессивно отпинывает любые попытки влезть к себе в душу, а вот что считать таковыми попытками, решает сам с корректировкой на паранойю. К служебным трудностям подходит с отчанной лихостью малосмыслящего юнца: "Я ж всё равно сдохну... Почему не сейчас?" Во всём ему мерещатся издёвка и подвох, ото всех он ждёт удара, и хорошо если в лицо. Огрызается, хамит, как будто этим может предупредить хамство в свой адрес, и мысли не допускает, что его кто-то в состоянии принять без враждебности. Постоянно насторожен, от этого холоден всё время, пока не пьян, а вот если напьётся... Тушите свет. Паранойя переходит в наступление, Айя назойливо липнет, специально выводит окружающих из себя, провоцирует на драку или хоть добрую перебранку на тему "Ты меня уважаешь?" В уважение к себе со стороны окружающих при этом не верит. Как ни странно, исполнительность его никуда не делась, с субординацией Айя сроднился. Один взгляд старшего по званию делает его шёлковым.

8. Внешний вид
198 см роста, белоснежные прямые волосы почти по плечи, пушистые и мягкие, скрывающие заострённые уши. Бледная, но отнюдь не серая, кожа, голубые холодные глаза. Лицо удлинённое, черты прямые. Сложен пропорционально, но весь словно вытянут в высоту и, хоть и не щуплый, смотрится чересчур худощавым. Несмотря на немалый рост, осанка у Айи прямая, он не сутулится и не опускает лица, а чёлку упрямо убирает с глаз крупной длиннопалой кистью, и это пожалуй всё, что в его жестах есть красивого: остальное попросту экономно и функционально. Он ничего попусту не вертит в руках, даже если нервничает, и способен пребывать в долгой неподвижности.
Айя не жалует форму Зари за непрактичную белизну, предпочитая одежду из кожи разной выделки или грубых некрашеных тканей. Обуви уделяет особую заботу: сапоги - лицо солдата.

9. Пробный псто
- Имел я тебя в гробу.
Айя понял, что влип. Отчасти это внушало гордость, ведь того и добивался: невозмутимого бугая с густой бородищей было нелегко расшевелить. Но, опять же, медленный гнев этого медведя, по ошибке принимаемого другими за человека, не мог не внушать опасений. Зачем Айя к нему прицепился, пёс его знает... Задело, наверное, что пришёл сюда этот добродушный детина проставиться за здоровье новорождённого сына, какого там по счёту..? Кто-то из посетителей шумного кабака звал бородача по имени, кто-то, имени не зная, просто салютовал кружками с перетекающей через край белой пеной, и все, чёрт подери, были за него рады хотя бы потому, что его личная радость вышла им халявной выпивкой. "Да оглянись же ты, дубина стоеросовая: плевать всем!" Никому не было плевать... Даже самому Айе. Айю это злило. Злило всеобщее торжество при том, что лет через пятнадцать кто-то из этих гуляк по пьяной лавке может пырнуть ножом мальчишку, за здравие которого сейчас самозабвенно квасит.
- Ты бы меня в гробу и моим прибором не поимел. - Айя и сам не верил, что его голос может звучать так ядовито. Умолкший в предчувствии драки кабак буравил полукровку не только взглядами собравшейся публики, но, казалось, и взглядами маленьких духов-хранителей, запрятавшихся меж потолочных балок. "Вот нахрена мне это..." Айя устал. Чужой прездник высосал из него все соки, хотелось уйти в тишину и завалиться в ней, кутаясь в ночной ветер... Да вот дорога отсюда была не под сурово шумящие дерева, а в казарму, где снова одному не остаться, не пережевать и не избыть досаду на то, что у таких праздников, как этот, Айя вечно на обочине.
- Это я-то бы не поимел?.. - нахмурил широкие брови бородач. Айя растянул белые губы в гадкую ухмылку и медовенько мурлыкнул в ответ:
- И кто ты после этого, сладкий?..
А дальше Айю долго били, прописать?