читать дальшеЖил-был бандит, грабил, убивал, насиловал и не парился, и было у бандита всего две слабости: блондины и обещания. Бандит был твёрд в своём слове, и если уж кому-то что-то пообещал, то исполнял неукоснительно. Чаще всего он обещал кого-то грохнуть, но бывали и исключения. Например, однажды он пообещал одному парню белокурой масти, что будет с ним столько, сколько нужен, и как раз на этом исключении он попался неведомым силам, управляющим потоком миров, или же некоему всемогущему существу, омывающему в том потоке босые стопы. В общем, вёл однажды бандит машину по встречке и, натурально, преставился... И не ведал матёрый, хоть и сравнительно молодой, головорез, что его поймал на слове растафарианец в вытертых джинсах, плюхающий в потоке миров голыми пятками. Боги - добродушные ребята, что бы там о них не говорили, и этот не был исключением. У них просто весьма своеобразное чувство юмора, у этих богов или кто они там... И вот наш любитель бегать в брызгах по мелководью двумя пальцами выдернул из окочурившегося тела информационно-энергетическую единицу, называемую в некотрых терминологиях личностью, рассмотрел её так и эдак и увидел, что на ней висит клеймо обещания, и ему, всеведущему, не составило ровно никакого труда понять, что нужен бандит своему блондину на суровую постоянку, и по сравнению с этой необходимостью сама смерть не более чем жалкая шелуха. А может и не было никакого всеведущего, может информационно-энергетическая единица сама высвободилась, поскольку обладала достаточно сильной волей к исполнению единственного котракта, который не утратил силы по смерти одной из сторон, но так или иначе, божеским началом или слепыми обстоятельствами, а бандит претерпел то, о чём толкует пара-тройка религий его родного мира: перерождение.
Перерождение оказалось штукой неприятной, потому как первое, что бандит осознал о себе после оного: у него нету тела. Он представлял собой сгусток некоей лабуды, шарахающей искрами при касании к любой поверхности. "Я - лабуда?" - нерадостно удивился бандит. "Лабуда, шарахающая искрами при касании к любой поверхности?"
- Что толку нерадостно удивляться, если ты лабуда, шарахающая искрами при касании к любой поверхности? - раздался поблизости голос, скрипучий такой, то ли старческий, то ли прокуренный. - Может, лучше поговорим?
Бандит хотел шарахнуть искрами по источнику голоса, ему было совсем не до разговоров по душам, но вдруг обнаружил, что не видит говорившего, только какое-то расплывчатое пятно слабого света, вроде карманного фонарика в тумане, причём днём. Оно и понятно, тела-то нету, следовательно и глаза отсутствуют... Попав впросак, сгусток лабуды ушёл в себя с намерением вернуться не скоро. Внешне это выглядело довольно забавно: этакий летучий красный светляк потемнел, приобретя текстуру, схожую с небольшим каучуковым мячиком, и бодро запрыгал по острым изломанным камням, над которыми до того парил. Случившийся поблизости бес (а именно он и пытался завязать диалог) нагнал мячик, закатал в шапку и, воровато оглядываясь, на цыпочках свалил с находкой домой. Не каждый день приваливает набрести на новорождённого бесенятку столь умилительных размеров!
Дома бес принялся вспаивать находку вискарём с блюдечка. Крохе много ли надо? От одного запаха мячик принял форму эфирного сгустка, после первого литра заметно распух в размерах и приобрёл яркости, после второго литра был расположен к беседе и наконец-то представился Адовым Псом. Вы бы слышали, как ржал бес. Впрочем, Пёс поржал за компанию, у него вообще от выпивки настроние поднялось.
Потом Пёс постепенно рос, прибавлял энергозапаса и попутно узнавал, что найден он в Каньоне Проклятых, что там они с любезно приютившим бесом собственно и живут, что место это фиговое во всех отношениях и что надо из этого захолустья выбиваться в приличные демоны.
- А ты что же тут застрял? - спрашивал он "папашку".
- А чо мне! - хмыкал "папашка". - Мне тут привычно!..
Ну в общем бессодержательно как-то...
Бес готовил свою многообещающую находку к военному поприщу с того самого момента, когда Пёс впервые принял внятную форму (форма большого рыжего гуманоида, фенотипически ирландца). Гонял по каньону как сидорову козу, выкидывал порталом в самые неблагополучные точки и бросал отбиваться от местной гопоты. Пёс и отбивался, кулаками, иногда огнём, а если было совсем лень, то принимал вид каучуковой бомбы, тупо прыгал и давил агрессоров. Вскоре агрессоры просекли фишку и стали разбегаться при одном только намёке на возможное появление поблизости Пса. Пёс заскучал...
- Вали-ка из-под моей крыши, недопёсок, а то уж шею старику намозолил... - смеялся "папашка". - Геенну посмотришь, себя покажешь...
Сказано - сделано. Пёс собрал манатки в торбу и свалил... Только Геенна с вечными гацкими сумерками ему вообще никуда не упала, закрепился в Ландшпиле, завёл уютную гостиницу и в ус не дует.